Глава десятая.

Филип угрюмо топал по Железной Степи. Его расстраивало не отсутствие воды или режущая горло ржавая пыль, после Дита это были мелкие неудобства. Нет, он переживал что совершает святотатство. С одной стороны он выполнял распоряжение демона, как и положено грешнику в аду, но на такое ли благое дело отправил его красный гигант, вот в этом был большой вопрос.

Ведь требовалось вывести отсюда заблудшую душу, а что если ржавая пустыня есть достойное наказание для нее?

С другой стороны раб не имеет права на ослушание. И если уж он не смог быть хорошим божьим рабом при жизни, то должен правильно вести себя после смерти. Пусть наивные дурачки обманывают себя словами, мол, не умер, а «Сдвинулся» и это не ад, а «Сумрачный мир». У ортодокса было четкое понимание происходящего.

Наглые грешники вроде того же Миши считают, что им законы Божьи не писаны. Делают вид что Суда над ними не было. Что ангел перед Книгами не проклял их на «тьму внешнюю и скрежет зубовный». Филип раздраженно сплюнул, пожертвовав еще граммами драгоценной влаги. Если бы он мог доложить куда следует о возмутительном поведении парочки. Доносчик попробовал доложить Гаврилычу, за что получил от него оплеуху и короткий приказ двигаться вперед. Приказы не обсуждаются. Поглаживая распухшую скулу, Филип двигался в указанном направлении.

Часов не было, но судя по тому что зеленые сумерки сменились, прошло не менее четырех часов. Ортодокс решил подумать о чем-нибудь другом. Недостойны, право слово, два грешника столько мыслей. Почему-то он не видел галлюцинаций, хотя и Рита и Миша, было видно, сразу оказались в их плену. Филипу было невдомек, что Железная Степь действует через совесть, находит лазейки через сожаления о собственных поступках и память о недостойных действиях. При всем внешнем покаянии Филип никогда в душе не сожалел о содеянном. Для него покаяние было лишь способом выбраться из ада. Он никому не говорил и даже думал об этом в полголоса, но доносчик считал, что его засунули себя по ошибке. А место ему на Небесах или, как говорили здесь, за Тучей. Во Вселенной встречается мизерно-малое количество разумных вообще лишенных совести. Филип был одним из них.

В Железной Степи нет ориентиров, а затянутое облаками небо не имело сторон света, Филип шел по следам Риты и Миши, пока они не разошлись в сторону. На этот счет ехиатоец дал четкое указание и ортодокс пошел прямо оставив цепочки следов справа и слева. Пение он услышал где-то через полчаса. Филип пожал плечами и двинул дальше, используя голос как ориентир.

Все языки смешались в Сдвинутом мире и люди понимали друг друга, хоть и слышали разные наречия. Филип понимал о чем говорит Миша, хотя до смерти не знал и двух десятков слов по-русски. Даже ехиатойцы, говорившие на древнеангельском диалекте, были понятны людям. Ортодокс вскоре начал разбирать отдельные слова песни. Сам язык был ему незнаком. Женщина звала любимого и при этом напропалую богохульничала, призывая отправить ее хоть в царство Аида, но не разлучать с мужчиной.

Филип скривился и огляделся в поисках камня. Эти дерзкие песни надо прекратить. Вокруг был лишь ржавый металл. Ортодокс скрючил пальцы, трудно и неудобно, но можно повредить голосовые связки и трахею голыми руками. Потом в яму ее, уже мечтал он, на пару лет и тогда она закричит другие песни…

Бочком, как гиена он стал приближаться к источнику звука. Тут Железная Степь сыграла с ортодоксом злую шутку. Без деревьев и холмов, ничто не мешало распространяться звуку и увидел певунью он только через час. Он выдохся и от «хищной» походки не осталось и следа. Но решимость Филипа не куда не делась, тем более женщина ни на секунду не прекращала петь.

Она не фальшивила, но чувствовалось, что хрустальный голос певуньи был на самом пределе возможностей. Филип уже мог рассмотреть ее в деталях. Невысокая, с широкими бедрами и маленькой грудью, одетая лишь в длинные, вьющиеся, русые волосы, она раскинула руки в стороны и самозабвенно пела.

Ортодокс слышал только ее голос и бешенный стук своего сердца. Каких-то двадцать-тридцать шагов и он вцепится в наглую красавицу. Земля вдруг отпрыгнула из-под его ног и неласково поцеловала в плечо.

- Ты что это удумал, извращенец? – спокойно спросила Рита, заламывая ему ногу на болевой прием. Ортодокс завыл от боли. – Девочку обидеть хотел?

Филип замолотил руками по пыльной поверхности, завывая от боли, но вырваться из профессионального захвата не мог.

- Отпусти его, Рита. – сказал подошедший Миша и пнул ортодокса под ребра. – Он ничего ей не сделает, я прав? – последний вопрос был адресован Филипу.

Ортодокс утвердительно замычал. Кое-как проморгавшись от пыли, он посмотрел на наглую парочку. Вместо легких шелковых рубах и штанов, на них была странная одежда. А у Миши за плечом болтался автомат. Его вообще можно было спутать с ночным кошмаром, пока он не снял с лица странную маску. Филип мысленно проклинал себя за проявленную слабость, эка невидаль, колено вывихнули. Но тут сыграла свою роль неожиданность нападения. Он угрюмо смотрел на своих спутников и молчал.

Женщина, как ни странно, ни на секунду не отреагировала на потасовку, продолжая петь. Рита посмотрела на нее и окликнула мужа:

- Миша, помоги ей!

Миша оглянулся и чертыхнувшись побежал к певунье. Женщина оборвала свою песню на полуслове, просто потеряв сознание и опадала как ворох листьев. Мужчина пощупал пульс:

- Рита, она живая.

Про Филипа забыли, парочка суетилась возле женщины. Рита подложила ей под голову свою, невесть как перенесенную из галлюцинации, куртку. Миша смочил лицо водой и пытался ее напоить, растрескавшиеся губы указывали на серьезное обезвоживание. Длинные светлые ресницы распахнулись и женщина посмотрела на них светло-ореховыми глазами:

- Получилось? – едва слышно просипела она, видимо голос сорвала и последние минуты пела только на упрямстве.

- Смотря чего ты хотела? – почесал в затылке Миша.

- Я в Аидовом царстве? – Она задрожала, но слез из-за обезвоживания не было – О, умоляю вас, скажите, я тут? Я в царстве мертвых?

- Ну да, сестренка, - успокоила ее Рита – ты в аду. Хотя мы предпочитаем называть Сумрачный мир.

- Впервые вижу, чтобы человек так мечтал в преисподнюю загреметь… - пробормотал Миша.

- Тут мой муж. – победно улыбнулась женщина – Я найду моего Одиссея!

- Ни фига себе! – воскликнул Миша – Так ты?..

- Меня зовут Пенелопа, дочь Икария и Перибеи. Царица Итаки.

- Рита, дочь… - она замялась, если мать она знала, то кто ее папаша представления не имела.

- Миша. У нас тут все по-простому! – поспешил на выручку жене муж – Ладно, подняться сможешь? Надо вытащить тебя отсюда, а там разберемся что и к чему. Кстати, а где Филип?

--------------------------

Дорогие друзья! Прошу вас ставить "лайки" - это нужно для статистики и, конечно же, подписывайтесь на канал, чтобы быть в курсе обновлений.

С уважением, Роман Ударцев.