.
Биография.
Что главное в биографии или мемуарах? Главное соврать красиво! Поэтому я конечно же могу начать долго и нудно рассказывать, что родился я в Харькове. В году одна тысяча девятьсот восьмидесятом, учился, работал… Да ну нафиг! Читатель, неужели это интересно? Пусть моя биография будет похожа на одну из моих работ. Ну-с, приступим.
Начну я не с рождения, а с зачатия. Это случилось одной темной, осенней ночью, на старом заброшенном кладбище, по заданию КГБ был опорочен гость из потустороннего мира, серафим Сергий. Выполнив поручение Партии, мама расстреляла этого контрреволюционера и гордо отказалась от почетной грамоты. Взяла только талоны на расстрел десяти врагов народа и полтора вагона тушенки.
Беременность длилась восемнадцать месяцев. Все потому, что я, глянув на окружающую социалистическую действительность одним глазком, решительно отказывался появляться на свет. Но меня все же умудрились выманить при помощи иностранной жвачки и блестящего прадедова маузера. Мама утверждает, что я не закричал, а стал тихонько напевать Интернационал, от чего у нее потекли слезы умиления. Хотя в ведомственном роддоме детей окуривали «черемухой», чтобы не было диатеза, я ей верю. Не тот человек моя мама, чтобы из-за ерунды вроде слезоточивого газа раскисать.
Суд тройки, тут же постановил расстрелять меня, как неблагонадежного из-за той злополучной жвачки. Но прияв во внимание возраст заменили высшую меру домом малютки «Октябренок», что расположен в уютных шахтах уранового рудника. Никаких мутаций в это время я не приобрел, за исключением чешуи и токсичного характера. Чешуя отвалилась вместе с прыщами в переходном возрасте, с характером такой номер не прошел.
С присущим ей напором, мама смогла быстро, всего за два года собрать необходимые справки, для моего освобождения. Труднее всего было достать характеристику с места работы, но она справилась. Написала, что я ее прикрывал во время заданий и первый выглядывал во время беременности из-за угла, рискуя получить буржуйскую пулю. Что, кстати, абсолютная правда. У сильнобеременных всегда из-за угла появляется живот, а потом она сама.
Поскольку в СССР чтили закон и порядок, меня выпустили. Даже снабдили казенным кирзовым одеялом и набором пеленок из крупнозернистой наждачной бумаги.
Чтобы у нее оставалось время на меня, мама пожертвовала карьерой в КГБ и устроилась рядовым доносчиком на режимном предприятии. Где отбирала у каторжан кипятильники для водки и пресекала попытки вынести с завода в штанах плутониевые боеголовки. Иногда ей приходилось оставаться допоздна на работе, чтобы выполнить план по пыткам и даже немного перевыполнить. До сих пор помню, как она приходила уставшая с работы и нежно улыбалась мне, отмывая кровь с ладоней.
В это время несколько раз являлся дух моего отца. Мать удачно отгоняла его серпом и молотом, а также леденящими кровь цитатами из полного собрания сочинений Ленина. Вдвоем мы перемололи восемь ведер кирпича и просыпали вокруг дома антимагическую, атеистическую красную звезду. После чего он перестал нас беспокоить. Но рядом поселился новый сосед Вельзевул Сатанеевич Люциферов. Хороший дядка, но со странными закидонами. Он не раз вызывался забирать меня из детского сада и пробовал приносить в жертву. Корявый ржавый нож лишь скользил по моей чешуе, а я хохотал от щекотки.
Люциферов пытался подкатить к моей маме, на что она отвечала, что не следует девушке заниматься развратом без письменного разрешения комсорга. А когда он полез к ней под юбку, она, смеясь, щелкнула его, несильно между прочим, рукояткой прадедова маузера по лбу. Вельзевул Сатанеевич тоже захихикал и отстал. Впрочем, он после этого почти все время хихикал, особенно если видел меня или маму. Он устроился кочегаром в местный крематорий и работает, насколько я знаю, там по сей день.
В детском саду меня научили пользоваться горшком, ложкой и саперной лопаткой. За что я благодарен воспитателям по сей день. При помощи этих трех предметов и сегодня я могу изготовить мины трех типов и знаю шестнадцать способов убить врага народа.
Но все же, надо было учиться дальше. Партии и народу, требовались образованные люди. Зеки с высшим образованием, что на лесоповалах лобзиками проектировали новые самолеты и подводные лодки, быстро заканчивались. Так меня направили в школу. Поскольку над нами в этот момент мог пролетать американский спутник-шпион, нас всех нарядили, вручили по букету цветов, а конвой замаскировали под деревья. До сих пор помню, как я счастливый иду первого сентября по аллее, а вокруг липы с торчащими из-под веток ППШ.
Обучение в СССР конечно оставляло желать лучшего. Нам никто не рассказывал, как правильно, а главное куда быть толерантными. Лет до одиннадцати (вот каким дебилом я был благодаря этому куцему образованию) я думал, что когда два мальчика спят в одной кровати, то они там будут именно спать.
Нас принуждали делиться вещами с товарищами, убеждали говорить правду и даже!.. Даже требовали ставить общее благо выше своих хотелок. Конечно, в подобной атмосфере дети росли моральными калеками. И только благодаря героическому распилу СССР младо-демократами, мы освободились от этих ужасов.
Едва-едва я приспособился не тянуться за пистолетом, когда новая учительница истории Нацисткович Роза Тарасивна, начинала рассказывать о героичной борьбе бандеровцев с тоталитарными складами и кроваворежимными магазинами, как случилась новая беда в моей жизни. От расцвета демократии, от пластиковой, голландской колбасы в красивой упаковке (ей прекрасно можно было травить крыс, если удавалось заставить зверьков есть этот демократический деликатес) и от прочих радостей молодого капитализма меня похитили пришельцы из созвездия Дохлых Псов.
Долгих восемнадцать лет я как проклятый работал осеменителем в гареме принцесс Талом. На все двести обитаемых миров у них осталось всего девять ребят в возрасте от семидесяти до трехсот лет. Что никак не могло удовлетворить четыре триллиона подданных. Так что они похищали мужчин во всех варварских мирах.
Об этом периоде у меня сохранились ужасные воспоминания. Слизь и пот, пот и слизь! Только работа! Только новые достижения! Держался я на фирменном семейном самогоне, рецепт которого, генетически был прописан во всех представителях нашей фамилии. А также на «Уставе караульной службы», что прихватил с собой в тарелку при похищении.
Находясь в отчаянном положении, я совершил немыслимое и обменял октябрятский значок на гиперпростраственный велосипед у начальницы охраны. Спустя 3 850 000 000 000 000 004 553 оборота педалей, я увидел родные сердцу кольца Сатурна и трогательные разводы Юпитера. Слезы застилали мои глаза, поэтому я чуть не вляпался в метановые болота Титана. Даже представить не могу, какой нагоняй мне бы устроила мама, за испорченные штаны.
Астрономию в школе я учил и со мной были часы и транспортирчик, так что быстро, пока не замерзли чернила в перьевой ручке, я вычислил примерное место посадки. В восемьдесят девятом году мама меня отправляла в лагерь труда-без-отдыха «Заря коммунизма». Где мы на всякий случай осваивали необходимые каждому зэку ГУЛАГа профессии: лесоруб-правдорубец, физик-трепач, поэт-бездельник и тому подобное. Именно там я и планировал посадить велосипед.
Однако сейчас полезное здание выкупили буржуи и устроили там сумасшедший дом «Закат капитализма» где держали: честных банкиров, верующих попов и совестливых олигархов. Словом, всех тех, кто мог повредить процветающему капиталистическому обществу.
Когда я рассказал свою невероятную историю главврачу, он принял было меня за сумасшедшего. Хотя я даже не пойму почему. К счастью быстро выяснилось, что у меня нет денег и меня тут же признали абсолютно здоровым.
С тех пор я веду очень тихий образ жизни. Несколько раз пытался устроиться работать рабом режима или на худой конец зомбированным большинством, но пока Родина не нуждается в моих услугах. Поэтому я просто описываю свои похождения, а также рассказы тех людей, существ и биомасс, которые всегда говорили мне правду и заслуживают доверия.
Вот такая у меня биография. Может быть чуть-чуть приукрашенная, но «не соврешь – красиво не расскажешь» …
Свежие комментарии